Вован и лексус кто они на самом деле
Обновлено: 04.07.2024
— Зачем вы издали книгу? Разве пранк не живет в моменте? Я могу посмотреть всё на вашем канале, зачем мне ее покупать?
Лексус: — На канале есть не всё — там нет нашей мотивации, наших мыслей, нашей биографии. Всю информацию сложно найти и собрать воедино. И там нет многих вещей, которые вошли в эту книгу: подробностей, инсайдов. Там есть интересные прослушки (например, Березовского), разговоры, телефонные линии президентов и министров. В нашем жанре самое важное — это прежде всего информация, которую мы получаем, аудио — это уже дополнительно. В книге мы подробно описываем и анализируем наши записи.
— Полгода назад вы стали работать с НТВ. Зачем?
Лексус: — Нам предложили вести передачу на федеральном канале — нашу собственную, авторскую. Поэтому то, что мы согласились, логично — отказываться было глупо.
— Как вы выстраивали работу для пранков на НТВ? Насколько вы были свободны?
Вован: — Все пранки мы делали под какую-то конкретную тему. Если обычно на канале мы могли выкладывать пранки по одному, то здесь по каждой теме был целый комплект разговоров. Например, по теме допинга мы общались с главой Всемирного антидопингового агентства, следом — с главой американской антидопинговой организации. Или, например, история с тем, когда мы разбирались, куда пропали деньги Русфонда, когда был скандал с Фриске — был звонок и Шепелеву, был звонок отцу Фриске. Всё было объединено одной темой, поэтому такие вещи делать сложнее, чем обычные пранки.
— Тематику вы придумывали сами или вам ее давал канал? Кто решал, кому звонить?
Лексус: — Всё сами. Мы опирались на повестку дня, брали громкие инфоповоды — всё то, что сегодня интересно и обсуждается. Так мы действуем и сегодня — исходя из этих критериев и собственного интереса.
— НТВ — государственный канал. Всем понятно, что говорить там можно не всё. Какие фамилии запрещены? Смогли бы вы позвонить, например, Навальному?
Вован: — А зачем нам нужен Навальный?
Лексус: — Смогли бы.
— Его имя не произносится на федеральных каналах.
— Но вы же понимаете, что имя Путина каждый день звучит десятки раз?
Лексус: — Сравните рейтинг Путина и рейтинг Навального.
— Не аргумент. Собчак сегодня в повестке на федеральных каналах, хотя у Навального рейтинг выше.
Лексус: — Клоуны у нас очень часто в повестке находятся.
Вован: — Навальный нам просто неинтересен. Окей, допустим, если даже у нас не захотят какую-то тему брать какие-то каналы — мы всё равно можем выложить это в интернет, на наш канал. Тут мы не ограничены какими-то одними ресурсами.
— А патриарху Кириллу смогли бы позвонить?
Лексус: — Это уголовное дело.
Вован: — Люди оскорбятся.
— У вас был пранк с оскорбленным Милоновым. Сейчас вы могли бы сделать с ним пранк для НТВ?
Лексус: — Зачем нам ему звонить, если он теперь с нами дружит и на передачу к нам приходит? Старые обиды он не забыл, но отнесся к ним достойно. Он сказал, что мы правильно делали, что ему звонили.
— А что вы делаете сейчас?
Вован: — Сейчас мы ушли на канал и делаем свое шоу в виде батлов. Милонов и рэпер Птаха жестко подискутировали на первом из них.
— Кого вы приглашаете на батлы?
Лексус: — Концепция состоит в том, что мы зовем политика и какого-нибудь представителя молодежи.
Вован: — На контрасте: представитель власти — и представитель молодежи, который прямым текстом заявляет Милонову, что он думает о нем и о его сомнительных инициативах. Милонов отреагировал достойно, даже не матерился. В конце они даже пришли к какому-то общему соглашению по некоторым вопросам.
— Но всё же многие считают, что вы продались НТВ.
Вован: — Люди сидят дома на диванах и что-то там комментируют, им в жизни ничего не предложат, кроме того, чтобы убирать дворы. Сложно терять аудиторию, когда у тебя федеральный канал и охват — процентов 80 всей аудитории.
Лексус: — Я считаю, что стоять на сцене с Собчак — это тоже зашквар. Но вот их лидер Навальный стоит. Мы не должны всем нравиться. У нас миллион федеральных каналов, с которыми мы сотрудничаем.
— Вы — феномен. Почему вы, два обычных парня, всё еще дозваниваетесь до первых лиц? Почему за все годы не нашли как вас заблокировать, если даже Путин за вас извинялся?
Вован: — Почему мы до сих пор можем до них дозваниваться — это вопрос, скорее, к секретарям первых лиц. Наверное, мы просто профессионалы. Секрет в опыте. Мы же не просто так взяли и стали звонить. До этого были звезды шоу-бизнеса и еще какие-то персонажи. Теперь у нас есть какие-то дипломатические навыки: нужно уметь вести переписку с политиками, с их помощниками, с их секретарями, чтобы выйти на человека.
— Какие уловки действуют всегда? Как вы входите в доверие?
Вован: — Нельзя сказать, что есть уловки, которые помогают всегда. Есть схемы того, как мы действуем, как закидываем крючки. Но тут тоже не всегда есть гарантия, что человек на них отреагирует. В доверие мы входим своими профессиональными действиями: через дипломатические каналы, которые аутентичны настоящим, переговоры происходят как любые другие переговоры, в том числе и международные. Тут еще важен профессионализм тех людей. Ведь достаточно просто всё проверить.
— Стало ли сложнее работать после того, как о вас узнали?
Лексус: — Вообще никак.
— А легче стало?
Лексус: — И легче тоже не стало, ничего не поменялось.
— Есть ли у вас куратор в ФСБ? Может ли Служба внешней разведки вам дать телефон?
Лексус: — Куратор, может, и есть, но мы об этом не знаем.
Вован: — Странно предполагать, что мы пиарим ФСБ. Люди ассоциируют нас со спецслужбами, и как раз сами эти люди и пиарят спецслужбы и Кремль, думаю, что те всемогущие и могут добраться до кого угодно. На самом деле представления о ФСБ бывают слишком сильно завышены. Ну откуда, например, у ФСБ телефон американских конгрессменов?
— А на НТВ вам помогали с телефонами?
Лексус: — У нас телефонов больше, чем в журналистской базе.
Вован: — Мы даже просили, чтобы они через свои корпункты за границей помогли найти какие-то номера, но у них не было такой возможности.
— Как вы добываете телефоны?
Вован: — В каждом конкретном случае бывает своя схема, нет какой-то идеальной. Самое простое — база журналистов. Телефоны звезд или депутатов найти легко. Если это политики, министры, президенты, иностранцы — мы выстраиваем длинные цепочки из тех контактов, которые есть в свободном доступе — на официальных сайтах, в приемных. Мы ведем длительные дипломатические переговоры, чтобы выйти на человека — это может занять неделю, две недели.
Термин "пранкер" вошел в русский язык недавно. Так называют людей, которые занимаются телефонными розыгрышами. Корень у слова — пранк, что по-английски означает "шалость", то есть пранкер — телефонный шалун. А пранк — это уже международный жанр телефонного розыгрыша.
У пранка есть разные стили — от хард, до лайт — и даже национальные особенности. Например, русский пранк сформировался как более интеллектуальный и содержательный, когда цель — вывести какого-то ложнонапыщенного человека на чистую воду, сделав его смешным.
У русского пранка появились даже свои звезды. Самые яркие среди них — Вован и Лексус. Это они звонили Элтону Джону от имени Владимира Путина, а когда Элтону Джону позвонил сам Путин, то певец сразу и не поверил. Вован и Лексус не скрываются, обладают здоровой самоиронией и готовы идти на контакт.
Автор: Ольга Скабеева
Марк Фейгин, который некогда защищал Pussy Riot, а теперь пытается защищать Савченко, будет судиться с телефонными хулиганами, которые играючи дискредитировали и самого адвоката, и его подзащитную.
Поверив в то, что звонят лично от Порошенко, Фейгин идет на беспрецедентное сотрудничество. "Я сделаю все от меня зависящее, чтобы Савченко отказалась от голодовки. Можете на меня положиться. Я все сделаю. Все озвучу прессе, как надо", — сказал Фейгин. Позже он подтвердил, что Савченко "прекратила сухую голодовку по просьбе президента Порошенко, который написал ей. "Я отнес письмо. Ко мне обратились, чтобы я мог его занести. Надежда ответила согласием, она уже пьет воду", — заявил Марк Фейгин.
Новость тут же становится сенсацией во всех украинских СМИ. Президент Порошенко впервые выразил свою поддержку Надежде, написал трогательное письмо подсудимой: не только попросил ее остановить голодовку, но и предложил пост министра!
"Но самое-то забавное, что Фейгин вышел с листком и зачитал полностью текст письма перед всеми журналистами, перед всеми СМИ точно так, как было нужно нам", — сказал пранкер Владимир Кузнецов.
Савченко в тот же день напишет текст от руки. "Украинцам и добрым людям всего света, — так она начинает письмо — я услышала вашу боль и до приговора сменю сухой голод на голод на воде".
"Просьба" Петра Порошенко была написана пранкерами за два часа: без герба, без подписи Порошенко, без каких-то штампов канцелярии — обычный текст.
"Была и вторая часть письма, где мы посоветовали Надежде через адвоката, чтобы она все-таки признала свою вину. Он нам перезванивал и сказал, что сделал все, как мы хотели, но по поводу вины "не дожал". Будет как-то странно очень, если она все время одно говорила, а сейчас вдруг повернет в полностью противоположную сторону. Но Фейгин обещал, что обязательно тему "добьет", — отметил пранкер Алексей Столяров.
На вопрос, чем пранк отличается от банального хулиганства, Столяров замечает, что "хулиганство нарушает общественный порядок людей, а пранки такой порядок умах людей наводят". "Это же не просто для развлечения, это полезные расследования, которые мы совершаем для общества", — уверен Столяров. "Хулиганство — это вред, а мы вред не приносим, — считает Владимир Кузнецов, — только пользу".
В Крыму пранкеров не просто знают в лицо — их телефонные разговоры помогли разоблачить тех, кто в ноябре прошлого года оставил без света весь полуостров: Рефата Чубарова, Мустафу Джемилева и Ленура Ислямова.
На одной из записей один из лидеров никем не признанной и никого не представляющей организации "Меджилис" Ленур Ислямов, будучи уверенным, что он говорит с настоящим Антоном Геращенко, советником министра внутренних дел, предлагает во всем обвинить россиян.
Представившись депутатом Рады Геращенко и главой МВД Украины Аваковым, пранкеры смогли вычислить имя диверсанта, взорвавшего ЛЭП, — операцию по отключению Крыма от электричества подготовил стрелок из батальона "Донбасс". Телефонные хулиганы добились не только чистосердечного признания, но и подробного рассказа, как это было.
"За это предусматрено лишение свободы до 20 лет. Уже предъявлено заочное обвинение, избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Обвиняемый Ислямов объявлен в розыск", — заявила Наталья Поклонская, прокурор Крыма.
Организатор энергоблокады Крыма Ислямов при этом просит ненастоящего Геращенко признать террориста героем Украины. Пранкеры таким образом получают не только паспортные данные самого диверсанта, но и подробный список оружия, которое завезли в Херсонскую область для подрыва опор.
- Вас часто обвиняют в связях с Кремлем?
- Есть такая версия. Мы уже устали от нее открещиваться, иногда даже хочется согласиться. Но пока что Кремль нам никаких указаний не давал. Кто-то говорит, что нам лично Путин эти задания дает, — сказал Алексей Столяров.
Глава Турции — 50-й в списке тех, кого разыграли два пранкера. В приемную Эрдогана они звонили от имени украинских премьера и президента. Согласования длились два дня. Видимо, следуя распространенному принципу "враг моего врага — мой друг", дружба Анкары и официального Киева крепнет.
Пранкеры смогли дозвониться в общей сложности до четырех президентов: Эрдогана, Лукашенко, главы Молдавии Тимофти и Порошенко. Украинские герои в итоге самые популярные.
Пранкеры внесены в украинский стоп-лист, въезд на территорию им официально запрещен после звонка Порошенко. Представившись послом России на Украине, они дозвонились не просто до президента — Порошенко в этот момент летел над Атлантикой.
"Набрали туда, оставили свой контакт и просто сидели на кухне. И тут поступает звонок со странного номера. Берем трубку, а там офицер спецсвязи с борта номер один президента Украины", — вспоминает Владимир Кузнецов.
22 апреля стало известно о розыгрыше пранкеров Вована (Владимир Кузнецов) и Лексуса (Алексей Столяров), которые связались с председателями комитетов по иностранным делам парламентов Литвы, Латвии и Эстонии, а также с британским политиком Томом Тугендхатом и, используя дипфейк, выдали себя за соратника Алексея Навального — Леонида Волкова. Это далеко не первый случай, когда западные политики покупаются на уловки пранкеров.
Рихард Колс отметил, что отличить дипфейк от реального представителя Навального через видеосвязь оказалось невозможным. По словам политика, единственное, что его смутило в онлайн-встрече, — то, что она была короткой.
Программист, хакер, специалист по информационной и компьютерной безопасности Сергей Вакулин предположил, что Вован и Лексус не обошлись без сторонней помощи, используя технологию дипфейк в реальном времени.
Программист затруднился объяснить, как именно пранкеры смогли применить дипфейк в формате Zoom. Он уточнил, что для этого было бы необходимо оперировать слишком большим количеством профессиональных терминов. Он пояснил, что дипфейки в режиме онлайн реализуемы для программистов начального и среднего уровня.
В заключение эксперт отметил, что технология дипфейк будет использоваться для мошеннических схем через 10-15 лет.
В свою очередь, король черного пиара Антон Вуйма объяснил, почему западные политики раз за разом ведутся на розыгрыши российских пранкеров.
Специалист по пиару добавил, что для пранков уровня Вована и Лексуса нужно быть очень информированным человеком.
Вован и Лексус регулярно от чужого имени разыгрывают представителей западных политических и общественных организаций. Среди их жертв — представители Amnesty International, президент Польши Анджей Дуда, принц Гарри, лидер оппозиции Венесуэлы Хуан Гуайдо.
1 Включен в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента; признан экстремистской организацией.
2 Являются структурным подразделением ФБК — НКО, включенной в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента; обе организации являются экстремистскими и запрещены на территории России.
Заигрыш
Поставила себе конкретную задачу: нужно добиться четкого ответа, согласны ли они работать на Путина и как именно, если да. Главным было не провалиться: я внимательно переслушала все их работы и поняла, что парни они далеко не глупые и знают, что и как устроено в этой жизни. Идея завербовать их в ФСБ отпала сразу, как только я прочитала подробные рассказы Александра Литвиненко о том, как это делается. Я бы так не смогла, они бы не поверили. А как они еще могут работать на президента? Да мало ли ведомств, где пригодились бы их услуги?
То, о чем я собираюсь говорить с пранкерами, по телефону (или только по телефону) обычно не обсуждается, поэтому сразу готовилась к тому, что встречаться, если вообще до этого дойдет, мне можно будет только с Лексусом. С Вованом, увы, я до этого уже виделась как журналист, и хотя было это 1,5 года назад, он мог и запомнить. Собралась уже звонить Лексусу, как вовремя поняла, что отныне мне придется вести себя и мыслить как сотруднице АП. Вот почему я иду на контакт только с ним, а не с ними обоими? Как ему это объяснить, если спросит? Придумала легенду: ведь это именно он в их парочке знает английский и роль его в доставании президентов больше, хоть Вован и медийнее, поэтому хотим посмотреть сначала его. К тому же, допустим, мне поручено встречаться с ними поодиночке. Это все, настраивалась я, не моя инициатива, а задание начальства: если начну где-то плавать или не соображу, как отвечать, у меня будет удобная отмазка: мол, так сказало руководство, это надо уточнять у руководства.
Когда вроде все сложилось в моей голове, я купила в переходе сим-карту с красивым номером (мой собственный мог где-то в соцсетях засветиться), дрожащими пальцами набрала телефон Лексуса, представилась Екатериной.
Про Вована мне и объяснять ничего не пришлось: разговор наш оказался коротким. Пранкер сразу попросил перезвонить не с мобильного, а с рабочего номера. Так и объяснил, что хочет проверить, правда ли я оттуда, а то звонят ему всякие. Для виду я обиделась, но он был непреклонен: или звонок с рабочего, или никакого разговора. Стала я думать, как выкручиваться. Хотела попросить своих знакомых из АП пустить к себе позвонить, но вспомнила, что они никогда не обманывают народ, даже пранкеров. И тут меня осенило: да надо же просто найти в Москве организацию с такими же первыми тремя цифрами номера. Ею оказалась — мама дорогая — Ближняя дача Сталина! Но меня на нее не пустили: оказывается, туда до сих пор никого не пускают, объект засекречен.
Время шло, Лексус ждал, а голова моя работала быстро, как никогда. Я смекнула, что нужный мне номер может быть и у какого-нибудь учреждения в районе АП, то есть в самом центре столицы. И мне повезло — выручила Московская консерватория. Позвонила ему от доброго охранника, пока тот выходил покурить. Этот служебный номер выглядел почти как рабочий Сергея Иванова, и пранкер мне поверил. Так мы и вели переговоры много дней подряд — под отголоски то Вагнера, то Баха. В консерваторию я ходила как на работу и за две недели выучила весь репертуар, благо меня всегда пускали. Все шло по плану: мы договорились о встрече. Но Лексус настаивал, что она должна пройти не на нейтральной территории, а непременно в АП. Но и тут я придумала, как попасть нам обоим внутрь: записала его и себя на прием граждан! Он проходит аж 5 дней в неделю, и записаться туда проще простого — всех пускают.
В назначенный день (было это, само собой, не 1 апреля, чтобы Лексус не почувствовал подвоха) сама я пришла на час раньше, переоделась в туалете в строгий костюм. И когда на встречу минута в минуту подошел Лексус — тоже в костюме — я встретила его изнутри.
Встреча
Получилось! Пранкер на самом деле решил, что идет на прием ко мне, а не на прием вместе со мной к кому-то! Хорошо, обычных посетителей почти не было, а настоящие сотрудники были немногословны и не обращали на нас никакого внимания. Я провела для Лексуса небольшую экскурсию (за час выучила, что у них где), стараясь не привлекать к себе внимания, а после предложила пройти в местное кафе. Самое трудное было сохранять спокойствие, особенно видя, как заинтересованно ведет себя Лексус, как он подмечает малейшие детали, украдкой оглядываясь по сторонам.
Мы заказали по чашке кофе, и я для порядка проверила у него паспорт. Столяров Алексей Владимирович. Родился 16 сентября 1987 в Свердловске. Военнообязанный. Не женат. Детей нет. Лексус смотрел на меня приветливо и выжидающе, и я начала с домашней заготовки: расспросила его о нем самом. Начальство поручило прежде всего навести справки.
Вербуемый на удивление не стал пересказывать всю свою жизнь, а информацию о себе выдавал скупо, осторожно. Отучился на экономиста, начал получать второе высшее — юридическое, но забросил. Нигде не работает, живет на то, что платят СМИ за слив им первым очередного розыгрыша. Сразу обговорили зарплату, которую готовы предоставить частные спонсоры (с этим я угадала: Лексус, как и я, считал, что бюджетные деньги тут выделять бы не стали). Я написала сумму на листочке бумаги — всегда мечтала так сделать, прямо как в кино. Он посмотрел на мои 50 тысяч рублей (за розыгрыш) и сказал, что это несерьезно. Сошлись на 100 тысячах каждому. Вовану он обещал рассказать обо всех договоренностях и спросить, согласен ли он.
— Как нам быть уверенными, что вы, придя на встречу, нас не разводите и что это потом не будет выложено в Интернете? — уточнила я. — То, что вы будете делать для нас, должно быть строго для внутреннего пользования.
— Когда я сюда приходил, металлоискатели не нашли ничего, — улыбнулся Лексус, хлопая себя по карманам.
— Одно из наших условий: если вы будете выполнять наше задание, то будете это делать в присутствии кого-то, например меня. Мы будем вас обыскивать, и диктофонная запись будет храниться только у нас. Вы не сможете ее использовать нигде, не сможете о ней рассказать. Если что-то будет нарушено, то будет считаться, что вы раскрыли государственную тайну.
— Существует процедура допуска к секретности.
— Я предпочитаю российские курорты и города, — заметил он.
— Вы готовы пойти даже на это ради блага страны и президента?
— Конечно. У меня даже когда-то был допуск к секретности. Я был связист на срочной службе.
— Вы готовы ради президента на выполнение таких заданий?
— Ради России я готов на все.
— Россия и президент — это одно и то же?
— В данном случае — да, — сказал он стальным голосом, не раздумывая. Мне показалось, что сидящие за соседним столом люди обернулись, и я решила понизить голос и переходить к делу: нужно было дать ему пробное задание.
Много дней до этого я выбирала, какое, просчитывая все варианты. Сноуден. Он собирается обратно в Америку. Он может выдать там все, что узнал у нас за три года. Надо было его прощупать перед тем, как отпустить. Мне казалось, это беспроигрышный вариант. Я посмотрела на него и сказала:
— Сейчас нас волнует Сноуден.
— Да, очень волнует. Мы не смогли к нему подобраться.
— Не смогли в администрации президента?!
Никогда еще я не была так близка к провалу.
Разгуляй
Если у меня есть какие-то пробелы относительно того, как что устроено в этой жизни и разведке в частности, то у Лексуса их не было. Мне казалось, что АП может поручить ему такое задание, а ему — что никак нет. Он смотрел на меня, мягко говоря, удивленно. Он мне не верил. Но даже Штирлицу удалось объяснить отпечатки на чемоданчике радистки Кэт, а мне — почему мы даем такое задание: да просто захотелось. Мы же, вот лично я, не знаем, что там как у ФСБ со Сноуденом.
Тут дело, шла я на попятную, не столько в американском перебежчике, сколько в желании проверить Лексуса: понять, на что он способен, как далеко готов зайти. Пранкер понимающе кивал — то ли я его убедила, то ли он делал вид, что это так. Я улыбалась и отчаянно делала вид, что Сноуден — это так, пустяки, идея шефа, но что же мы тогда ответим руководству?
— Может, встретимся с самым высшим руководством, и оно нас убедит?
Быстрый какой. Нет, на это я пойти не могла.
— А что бы вы могли предложить сами? Что бы вы еще хотели сделать во благо России?
— Я хотел бы стать депутатом Госдумы на предстоящих выборах.
— Нам нужен результат в кратчайшие сроки, чтобы показать ваши способности и пригодность именно для нас, — наконец сообразила я. — Если я завербую вас в наши ряды, для меня это будет огромная победа.
— Хорошо, я подумаю.
Тут я почувствовала, что пора заканчивать. Чем дольше мы говорим — тем больше вероятность мне проколоться на чем-то еще. И я быстро выбрала одну из своих заготовок наудачу и попросила его:
— Эрдоган тоже не помешал бы, если с ним связаться не для выкладки в Интернет, а для нашего пользования — узнать его настроения.
— Напишите мне вопросы, которые вам интересны. Может быть, вполне, — согласился Лексус. Напряжение между нами как будто спало. Мне даже показалось, что он как будто ждал именно этого вопроса.
— С Эрдоганом у нас, естественно, есть своя связь, — добавила я на всякий случай. — Но он нам не расскажет все, а вы ему можете позвонить от того же Порошенко, поскольку отношения продолжают обостряться. Мы сейчас думаем об открытии Египта и Турции. Египет, может, и откроем, а с Турцией дела очень плохи. Может, убедить его пойти на мировую с Россией, извиниться? Было бы здорово, если бы он позвонил и извинился от чистого сердца. Вообще интересно, что у него в голове, что он думает.
— Думаю, я ему завтра позвоню, — Лексус записал мое задание в блокнот.
— Вы не торопитесь, — решила я выиграть время. — Теперь никакой самодеятельности. Все должно быть строго согласовано. Нам нужны будут ваши вопросы ему, от кого вы звоните, что и как. Будет много этапов согласования. Пока его не трогайте. Даем вам недельку подумать.
— Хорошо, пожалею, — довольно улыбнулся он.
Кофе давно остыл, и мы расстались на том, что он разрабатывает Эрдогана. Вечером того же дня Лексус прислал мне смс, что Вован согласен на все условия и тоже хотел бы со мной познакомиться. Я ответила, что сначала нужен какой-то результат, а потом уже — новая явка. А вскоре я увидела в новостях, что Эрдоган заявил о необходимости возобновления сотрудничества с Россией.
P. S. Мы выяснили главное: ни ФСБ, ни администрацией пранкеры до сих пор завербованы не были. Они даже внутрь здания на Старой площади никогда не ходили. Но сдается мне, что с АП вполне может получиться как с Элтоном Джоном, розыгрыш которого привел к тому, что Путин лично захотел с ним встретиться (с сэром, а не Лексусом). Может, и после моего розыгрыша их в АП по-настоящему возьмут.
Читайте также: